Ну?
Где она?
Что-то долго своего зайца томит.
Разминая плечи, делаю шаг в сторону наступая на... Опускаю взгляд, в снегу какая-то потертая книга. Видимо, кто-то выронил из машины. Наклоняюсь, поднимаю, стряхиваю снег. Обложка оторвана в месте названия, желтые старые страницы немного намокли и разбухли. Открываю в середине, вспоминая, что бабушка моя так часто гадала себе, открывая случайную книгу в случайном месте... и просила прочитать ей абзац. И я на автомате ловлю глазами первый попавшийся.
"Убойные места медведей и куда нужно целиться..." - читаю подзаголовок.
- Оо!...
Перескакиваю растерянно взглядом ниже: "...такой трофей, как медведь считается особенно ценным..."
И еще ниже: "...ранение в область сердца для медведя не всегда смертельно, раненый зверь может мучиться еще долго и быть крайне опасным в период многодневной агонии..."
Захлопнув бросаю книгу обратно. Поднимаю взгляд.
Из Ягуара выходит грёбанный заяц. Лощеный, с самодовольным фейсом и огромным букетом роз. Нетерпеливо смотрит на часы.
Так, мля...
Может, достаточно агонизировать? Ты же не трофей. Чего ждешь? Жарких объятий?
Сажусь обратно, и, хлопнув дверцей, срываю тачку с места.
Глава 21 - Носорог, Медведь, Заяц, Лев...
Не досмотрев спектакль, вся уревевшись, ухожу. На улице холодно, слезы на ресницах замерзают. Свет фонарей расплывается в радужные пятна. Опять не могу отыскать свои варежки...
Открыв сумочку стою на тротуаре, перебирая её содержимое, и уже позабыв что именно я ищу.
Ни паспорта, ни студенческого, ни кредитки... только немного налички. Совсем немного, чтобы хватило на пару дней. Папа всё забрал...
Папа, он как носорог - не вижу цель, не вижу препятствий, реагирую только на движение! Но так, что... Уу... Тиранище!
Корю себя за то, что вообще затеяла всю эту эпопею с попыткой протеста и побега.
Хитрее надо быть, Мария Ивановна! Это тебе не закрытая женская школа. Это полковник Тихонов.
Пальцы стынут. Ныряю рукой в карман, достаю одну варежку. А в другом кармане пусто.
Потеряла... И сразу же всплывает образ Миши, как он возвращал мне мои варежки там, в участке. И такой он был тогда... Совсем не такой, как сегодня.
За что он так со мной?!.. За эту дурацкую пощёчину?... Тогда - мелко, Михаил Егорович! Но чувствую, не за неё...
Горло сводит от желания высказать всё, что накипело этому... Медведю! Но где уж мне тягаться в красноречии с этим языкастым предателем. Да и зачем? С чего я взяла, что имею право ему что-то высказывать? Дура наивная.
Правильно отец говорит, что с моим восприятием мне либо в монастырь, либо быстро замуж. Говорю не то, делаю не так, доверяю не тем...
Вот, чуть с незнакомым мужчиной не переспала. Позорище ты, Мария Ивановна!
"Посторонним... Посторонним!" - пытаюсь вбить в себя эту здравую мысль. Но сердце не согласно.
Он же был совершенно другим. Горячим и плюшевым!
Не хочу его больше видеть. Настолько не хочу, что голова моя кружится и организм норовит рухнуть в обморок от этого болезненного решения. Но и одновременно, мне жизненно необходимо его увидеть. Прямо сейчас! И высказать ему всё, что у меня внутри. Иначе я взорвусь как воздушный шарик от возмущения.
Но глупо же... Постороннему мужчине высказывать. И мне сейчас очень стыдно за то, что я не сдержалась там, в театре, и все-таки позволила себе выплеснуть кое-что, от чего мне очень плохо и больно.
Ты размазня, Марья! Зачем?...
Но я благодарна ему, что не высмеял меня хотя бы, в своём неадеквате. И от его последнего поцелуя мне хочется рыдать.
"Люби своего зайца..."
Сам люби своего зайца!!
- Маша!
- Никита?... - растерянно оборачиваюсь я.
А вот и заяц...
- Маш... - с улыбкой опуская глаза, он протягивает мне букет и жалобно сводит брови домиком. Присаживается на капот... своей новой машины?
Ягуар...
Ах вот за какого Ягуара рычал на меня Медведев! Псих! Дался мне этот Ягуар!
Никита подходит ближе. Рассеянно оглядываю светло-розовые еще нераскрытые бутоны в большом букете.
- Машенька, возьми, пожалуйста.
- Ты зачем приехал? - делаю шаг назад.
- Извиниться.
На фоне могучего и взрослого Медведева, Никита теперь смотрится как-то несерьезно. Даже злиться на него по-настоящему не могу. Мальчишка.
- Откуда ты узнал, что я здесь?
- Иван Николаевич подсказал. Ты же на звонки не отвечаешь, на сообщения не отвечаешь... Давай в машину сядем? Холодно... Иван Николаевич просил, чтобы после спектакля я тебя к нему привез.
Медведев, гад, полностью выжег меня эмоционально, и, наверное, мне сейчас всё равно.
На Никиту эмоций уже нет. Никаких. Ни хороших, ни плохих.
- Маш...
- Хорошо. Вези.
Открывает мне дверцу, подаёт руку, помогая сесть. Кладёт букет на колени. Садится сам за руль.
Вся панель в машине горит ярко алым. Тихо играет какой-то клубняк.
- Машуль... - берет меня за руку Никита.
- Не называй меня так. Мне не нравится, - выдергиваю руку.
- Окей. Маш, извини меня. Я был не трезв. И переборщил. Но я не хотел тебя напугать или обидеть. Это просто... эмоции и страсть. Не злись... Больше такого не повторится.
Опять подхватывает мою руку.
- Ну на что ты сердишься?? - начинает раздражаться Никита.
- Ты мне что-то подсыпал... мне было плохо.
- Это не плохо, это - хорошо, дурочка! Я тебя просто угостил "вкусняшкой"! Она практически безопасна. Это же "эмэмдэмсик". Все сейчас лакомятся им. Я не знал, что ты исключение!
- Может, моему папе об этом расскажешь про эмэмдэмсик?
- Машенька, да я не хотел тебя обидеть. Или навредить. Просто немного расслабить и раскрасить тебе, недотроге, вечер.
- Я говорила тебе "нет". Ты игнорировал. Ты напугал меня. Мне было противно.
- Да блин... Ну девочки часто говорят нет, но хотят, чтобы парень продолжал! - закатывает он глаза. - Ты же сама поцеловала меня!
- Я очень об этом сожалею. Не представляешь насколько!
- Да перестань! Не за чем делать проблему из... секса. Это нормальная приятная часть жизни. Ты уже взрослая девочка...
Но секс вообще никак у меня не ассоциируется с домогательствами Никиты. Ассоциируется он у меня исключительно с играми с Медведевым. С ним было не страшно и не противно. Любопытно, горячо и... И пьяно без всяких там эмэмдэмсиков!
Но, видимо, только мне. Или я не знаю... Ой, всё!...
- Всё, Никит. Поехали...
- Я прощен?
- Прощен и позабыт, - вздыхаю я.
- Нет, нет, нет... Машуль...
- Я не "Машуль".
- Да, мля... - злясь срывает тачку с места. - Мне казалось, мы не чужие люди, чтобы из-за такого делать трагедию.
- Да нет никакой трагедии.
Трагедия у меня с Медведевым...
- На самом деле, у меня к тебе просьба, Никита.
- Всё что угодно! - оживляется он.
- Мама в Амстердаме...
- Я помню.
- Помоги мне уехать к ней.
- Хм... А как же учёба?
- Не хочу я учиться в МВД! И вообще... жить в этом городе не хочу! - голос срывается.
- Тебе же нравился город.
Город нравился! А мужчины все разочаровали, начиная с папы, заканчивая Медведевым.
От обиды на него в груди сжимается. Не только от обиды. Всё как будто смешалось и перевернулось. Его эмоции, мои... все болит, будто он избил меня изнутри своими словами. И себя тоже. Я чувствую, что себя еще побольше моего.
Да что с ним не так, вообще?! Дикарь...
- Эй, детка... ну не плачь, прекрати. Ничего не случилось.
- Я не плачу, - отворачиваюсь к окну.
Это просто слёзы на ресницах растаяли.
- Я хочу поехать к маме. И уже всё придумала. Но нужна твоя помощь.
С отцом договариваться бесполезно. Он тиран и контролёр! Для него существует только одна правда. А мама на гастролях, постоянно недоступна, у нее контракт. Вернуться сюда она не может. Любые её просьбы отец встретит в штыки. У них взаимная непереносимость.